- О, вот как?
Занзас прищурился, впервые за время знакомства неприязненно глядя на женщину. Нет, он, разумеется, не нуждался в сочувствии чужом, своем собственном и еще чьем бы-то ни было. И в свое время поставленного "на место" себя жалко тоже не было. Ну если только совсем чуть - чуть, в глубине души. Только вот одно дело глянуть на потенциального сострадальца с тщательно выверенным холодным презрением, давая понять, что в соплях не нуждается, и они вполне могут послужить причиной чьей-то скоротечной смерти. И совсем другое, когда вместо морального удовлетворения за чужой счет получаешь океан равнодушия и... тычок в живот.
От такой подлости мысли о печалях своего прошлого и оскорбленном достоинстве мигом вылетели из головы, оставив риторическое "какого хрена?".
Логичный порыв самому хорошенько вмазать по наглой морде сдержался осознанием, что как-то совершенно не воинственно эта самая морда выглядела. В целом, по выражению лица можно было предположить, что с ним сейчас так своеобразно заигрывали. Очень - очень своеобразно, надо сказать. Заинтересованные в "продолжении знакомства" шалавки из высшего света вели себя совсем не так.
Нить размышления завела в тупик, и мужчина мысленно плюнул на попытки разобраться в причинах и следствиях. Хер их, баб этих, поймет. В такой логике и черт ногу сломит. Тем более, медленно, но верно сползающее с тела Ксани полотенце магнитом притягивало взгляд и на ясности мысли самым отрицательным образом сказывалось.
"Бокс, ну надо же. На редкость не изящный вид борьбы и отнюдь не самый действенный."
Удар в плече цели не достиг. Легким, почти танцевальным движением мужчина качнулся в бок и, перехватив чужую руку, резко дернул Ксани на себя. Быстрый разворот и, оказавшись за спиной женщины, итальянец перехватил и второе запястье, прижав ее к себе и крепко удерживая скрещенные на животе руки.
- А разделение по весовым категориям вам в школе не объясняли?
В голосе отчетливо слышалась беззлобная насмешка, в конечном итоге злости итальянец не испытывал. Хотя, держать Ксани со всей имеющейся силой, не давая вырваться или дернуться лишний раз, это вовсе не мешало.

Чем-то происходящее напоминало танец. Иногда ты делаешь шаг вперед, иногда назад. Иногда обнимаешь партнера и движешься с ним синхронно, иногда выпускаешь, позволяя совершать самостоятельные па. И отличие пары хорошей от плохой не только в наличие мастерства, но и в доверии. Нельзя двигаться отдаваясь музыке, когда на грани сознания маячит опасение, что в нужный момент чужая нога окажется не там и руки вовремя не перехватят.
За тихим смехом и теплом прижимающегося тела Занзас утратил бдительность, чем и воспользовались незамедлительно, но мужчину этот факт не слишком обеспокоил. Падая в кресло, итальянец расслабил руки, что б не увлечь женщину за собой и с довольной усмешкой глянул на партнершу по этому танцу. На миг победившую и сразу капитулировавшую, устроившись на его коленях.
- Что ты вообще делала в школе? Я обошелся репетиторами.
На самом деле, попытка отдать его в заведение, где пестовали чад из мафиозных семей, место быть имела, но закончилась весьма быстро и плачевно. Это с возрастом Занзас выскочек научился царственно игнорировать, а в юных годах предпочитал не менее царственно (во всяком случае, он считал именно так) бить им рожи и наносить травмы различной степени тяжести.
Держать руку на женской талии было приятно и очень удобно, словно кривая специально была создана для его ладони. Пожалуй, бедро было бы еще лучше, но с другой стороны маячил не менее соблазнительный стол с едой, до которой итальянец, в отличие от своей Альтер – эго пока не успел добраться.
Отравляя в рот один за другим куски обжаренного куриного филе, и пальцами выводя на коже женщины абстрактные узоры, Занзас чувствовал себя по настоящему довольным. А еще, было как никогда уютно. Вспомнилась даже слышанная где-то фраза, что как раз бабы в доме его и создают. Что ж, насчет таких масштабов судить пока рано, но когда вот так сидишь в кресле чувствуя приятную тяжесть и теплоту обнаженного тела… Итальянец наконец повернулся к женщине, задумчиво глядя в прищуренные глаза. Да, в этом всем действительно что-то есть.
Вытерев пальцы о край салфетки, он подхватил итальянку второй рукой, подтягивая повыше и прижимая к себе крепче. Ладонь все же сползла с талии, неспешно блуждая чужому телу. Убедившись, что Ксани сидит удобно и без дополнительной поддержки ни куда не свалится мужчина вновь потянулся к столу, на ощупь отщипнув от грозди несколько виноградин. Пару отправил в рот, убеждаясь во вкусовых качествах любимой ягоды и, азартно прищурившись, последнюю поднес к губам Альтер – эго, с интересом ожидая реакции.

За личными размышлениями Занзас полностью упустил из виду терзания женщины. Что, в общем-то, и логично. Во-первых, он банально не привык, ни когда не испытывал желания задуматься над чувствами окружающих. Во-вторых – не было рядом женщины, способной эти самые чувства испытать. Или вызвать. Более того, даже мысли не было, что желание познать подобные эмоции однажды появится.
А вот.
Снисходительность, интерес и желание спускать мелкие грешки данной особи итальянец за слабость не рассматривал, хоть и было оно в новинку. Казалось вполне естественным внезапно обнаружить существо, с которым природной предначертано и хотелось обращаться в данном ключе. Женщины для того и созданы, в целом – что б ноги раздвигать и уют обеспечивать. Только без умеющей это делать истинного комфорта и удовольствия не познаешь. Занзасу казалось, что та самая, которую можно выделить из бесконечной кучи шлюх и дешевок, поставить на пьедестал, обладать и гордиться обладанием неожиданно нашлась и подобный подход унизительным вовсе не казался. Скорее наоборот, это было естественно и логично. Какие мысли по данному поводу могут быть у женщины, его не заботило.
Но обратить на них внимание все же пришлось.. Не успел Зазнас восхититься мимолетным прикосновением к кончикам пальцев, с которым виноградина исчезла, в едва переставшие саднить губы впился отнюдь не первый за вечер жесткий, требовательный поцелуй.
Остававшаяся “не при деле” рука скользнула по телу, не спеша, с нажимом перемещаясь по ноге, линии живота  груди, сминая мягкую плоть чуть жестче, чем стоило было. По телу разлилась горячая волна – пока не пожар, но определенно кипяток. Создавалось ощущение, что сколько бы раз он не ощущал под пальцами это рельефное тело – достаточно не будет.
Далее последовал еще один поцелуй – более мягкий, кажущийся куда более приятным и менее важным. Занзас зарылся в иссиня-черные волосы женщины, наслаждаясь казалось бы привычным ароматом, внимания на который раньше не обращал. Впрочем, он не был бы собой, если б вот так, сразу, потерял голову, обстрагировавшись от подоплеки.
- Конечно, не простая. Простые ни когда так не сидели и не сядут.
Говорил мужчина исключительно сухо, мешая слова с легкими, быстрыми поцелуями в шею, ключицы, плечи. Словно канцелярскими печатками венчая каждый пункт постановления.
Хотя нет. Разумеется, нет. Никакой бюрократией здесь и не пахло, скорее наоборот.
- Но все же
Поцелуи прекратились и мужчина внимательно, как-то мрачно глянул в глаза без пяти минут любовнице, запустив в чужие волосы пятерню.
- Ты – женщина.
Сухая, почти равнодушная формулировка. И лишь склонившись к коже женщины, руками скользя по  округлым бедрам и прикусывая кожу, Занзас позволил себе легкую насмешку.
- А то, знаешь ли, три пидараса на одну Варию было бы слишком.

- Нарываешься на хороший трах.
Занзас только хмыкнул, продолжая оглаживать каждый миллиметр тела любовницы. Как матерый путешественник, знающий, что новых сюрпризов этот мир ему не принесет, но стремящийся сам перепроверить все имеющие, насладиться ими не по описанию, а лично.
Полотенце? Итальянец даже не приметил момента, когда служащая роль покрывала тряпочка соскользнула на пол, дав возможность изучать обнаженное тело не только руками, но и взглядом.
“Во всяком случае, это было бы интересно”
Занзас лениво ухмыльнулся. Пожалуй, эта баба заводила его, как ни кто. То ли потому, что знала, чего хотел он. То ли потому, что сама хотела того же. Хер знает, да и какая, по сути, разница.
Пальцы впились в упругую кожу бедра и двинулись вверх, мимолетно оставляя белые следы. Было что-то упоительное в мысли о том, что не надо сдерживаться и это тело не сломается, как при его участии имели обыкновения ломаться воли, устои, части тела… хм… кресла?
На очередном ударе Занзас просто перехватил ногу женщины в воздухе и оставил держаться на сгибе своего локтя. Жаль, конечно, что для ласк остается только одна рука, но это казалось приемлемой платой за то, что б не скатиться кувырком на пол когда спинка таки отвалиться.
- И как же ты хочешь, что б я тебя трахнул?
К удивлению самого итальянца, на середине фразы голос сорвался в низкий хрип. Выдохнув сквозь стиснутые зубы, итальянец двинул бедрами, стремясь усилить трение женской руки на твердеющем члене.
Разорвав очередной поцелуй, Занзас сосредоточенно глянул на Альтер- Эго и чуть прищурился, намечая “зоны” интересующие в первую очередь. Пожалуй, сначала плавная округлость – стык плеча и шеи, немедленно отмеченный полу поцелуем. Полу укусом. Затем ключица. И грудь, на которой губы оставили влажную дорожку, покружили вокруг соска и сжались посасывая.
Хотя халат был куда просторней давнишнего костюма, на лбу выступили мелкие капельки пота.

Занзас почти привык к чужой пятерне, перебирающей его шевелюру. Даже находил в легком скольжении пальцев что-то умиротворяющее. Другая рука вызывала куда больший интерес, хотя очередной секс на сегодня мужчина отнюдь не планировал, скорее даже наоборот и прижавшуюся женщину воспринимал больше в плане эстетики. Но размеренно движущаяся рука, с должной долей уверенности и настойчивости сделала свое дело, пробудив ленивый, но вполне конкретный аппетит. Заслышавший слова Альтер эго мужчина ощерился, внезапно понимая, что же его так привлекает в этой бабе.
Подумайте только, любовница не за деньги, с заводящими, но фальшивыми стонами, а пылающая личным архи энтузиазмом. Эта мысль завела лучше всякого прелюдия и Занзас расслабил удерживающую чужую конечность руку, скользнув ей под спину и одновременно наваливаясь весом тела. Заставляя бабу почти лечь, опуститься на собственные колени и подставленную под лопатки ладонь.
Не выпуская изо рта твердый, гладенький сосок итальянец задумался, чего ему сейчас больше хочется. Развернуть девку в подходящую позу, трахнуть по быстрому и лечь, наконец, спать?
Прислушавшись к собственным ощущениям, итальянец понял, что нет. Не хочется, да и едва ли получится, не мальчик все-таки. Не смотря на ладошку женщины, старательно мнущую до конца не вставший член, поразвлечься пока хотелось скорее морально.
Оторвавшись, наконец, от  окружности, напоминавшей спелую дыньку, Занзас прошелся дорожкой поцелуев по линии мышц, очертил окружность пупка, мазнул губами по лобку и неожиданно прикусил внутреннюю часть бедра.  Пальцы скользнули по чувствительной коже – благо, ноги у женщины было две и одну можно было поочередно ласкать губами с языком, периодически ставя клеймо прикуса, а по второй скользить большим и указательным пальцем, чуть надавливая. Наигравшись с прелюдией, Занзас подался чуть вперед, заставляя Ксани полностью откинуться на свои колени с рукой и располагаясь между ее ног. Череда поцелуев прошлась по внутренним губам и язык мужчины скользнул в лоно, лаская горячее тело. Может иногда поцелуи были слишком грубые и в какой-то момент в дело даже вступили зубы – но что делать, итальянцу редко было интересно удовлетворять женщин данным образом.
А сейчас? Сейчас казалось, что нет ни чего более податливого и волнующего чем нежная плоть перед ним.

Занзас не был до конца уверен, какую реакцию его действия вызовут у женщины. Заведут, отшатнут, пробудят любопытство – в целом это было уже не важно. Вскоре после начала действа ушей достиг ставший хорошо знакомым низкий рык и в волосы вцепились отнюдь не нежные дамские пальчики, но едва это его сейчас волновало. Процесс увлек мужчину, каждое прикосновение и движение языка в чужой плоти горячей волной проходились по телу, оставаясь в паху набухающей тяжестью. Сейчас он действительно хотел прикосновений но, вот не задача, рука женщины исчезла как ни когда не вовремя.
Мужчина скользил языком не спеша, иногда увеличивая темп, иногда понижая. Чередуя проникновение в тело женщины с поцелуями и посасываниями внутренних губ. Пару раз слыша, что рычанье стало особо рьяным, он останавливался, переходя на внутреннюю часть бедра и сухожильем, смыкающим его с женским началом.
Эта игра и реакция на нее более чем нравилась мужчине, ее можно было бы продолжать вечно, но одним моральным возбуждением сыт отнюдь не будешь.
Оторвавшись от ласк, итальянец глянул на женщину мутным взглядом и, подхватив ее, решительно поднялся. Всего на пару секунд, вставая с кресла и мягко опускаясь на ковер. Сил тащить партнершу на кровать он в себе не чувствовал, да и зачем?  Не просто же так в этой комнате лежит дорогущий ковер с длинным ворсом.
Опустившись на пол Занзас чуть повернулся, в кои-то веки сам позволяя женщине быть сверху и блестящими глазами наблюдая за ее реакцией. Халат мешался и в третий раз Занзас ощутил… хмм… дежавю?
- Женщина, может, уберешь, наконец, эту тряпку?
Голос звучал не только хрипло, но  и сдавленно. С перебоями. Вопреки собственным прогнозам Занзас более чем завелся.

На какой-то миг Занзас все же отвлекся, наблюдая за полетом халата через комнату. Почему-то ему казалось, что столько времени ходившая в любимицах тряпочка доживает свои последние если не часы, то дни точно. Предпосылок к таким размышлениям не было, все же не та одежда, которую рвут на части, обезумев от страсти, но… вот казалось и все тут. Кто сказал, что интуиция только Саваде положена?
Мысли сторонние в целом и про японского выродка в частности являлись как раз тем, что доктор прописал, охладив слишком распалившегося мужчину не хуже ушата холодной воды, вылитого на макушку. Весьма своевременно, надо сказать и действия принявшей свою роль женщины он встретил достаточно спокойно, лишь немного поменял положение, когда она опустилась сверху. В первое время он не делал попыток влиять на движения итальянки, будучи вполне довольным тем, что имеет. В прямом смысле слова, так сказать. Смутно захотелось просто расслабиться, полностью откинувшись на спину и закинуть руки за голову, наблюдая как движется раскрасневшаяся Ксанни. Ни чего подобного он, конечно, не сделал, даже в такой ситуации понимая, что эта женщина – не оценит, но мечтать себе не запретишь. В качестве компромисса Занзас просто опустился лопатками на ковер и тут же дернулся, сквозь пелену удовольствия почувствовав сильный и совершенно не приятный укол. Под кожей спины появилось что-то влажное, в общем-то, вполне понятно, что именно.
“Бесполезный мусор. Даже убрать не могут так, что б ковер перестал быть минным полем с осколками”
Мысли мужчины текут отрешенно, подходя к вполне логичной части об “увольнении” нерадивых, но этот момент женщина дергается особенно удачно и итальянец мгновенно выбрасывает из головы сторонние размышления, полностью сосредотачиваясь на Ксани. Пострадавшее место под лопаткой саднит и Занзас чуть приподнимается, локтем одной руки упираясь в пол. Вторая скользит по чужому телу, влажному от выступивших капель пота. Надо думать, он сейчас не лучше. Погладив спину женщины, он подтягивает ее к себе, целуя грубо и рвано, аккурат в такт их ритма. Бедра непроизвольно двигаются на встречу и, разорвав поцелуй, мужчина скользит влажными губами где-то между мочкой уха и шеей, ухитряясь пробормотать между тяжелыми вздохами
- Женщина, ты красива
И это правда. Занзас представления не имеет и не задумывается, как там выглядит сейчас там (хотя, может, посетившая когда-то мысль о зеркальной стенке была не так плоха?), но запрокинувшая голову женщина, с ее пухлыми губами и блестящим от влаги телом действительно прекрасна. На столько, что темп встречных движений, оставаясь столь же рваным, увеличивается, а свободная рука хаотично скользит по чужой коже, словно стремясь огладить все и сразу.

Поглощенный зрелищем покачивающихся в такт движения грудей, и собственными ощущениями, Занзас воспринимал непосредственные действия женщины как-то урывками. Например, момент, когда чужие руки начали скользить по его торсу, был пропущен, зато картинка неспешно, как-то даже вдумчиво слизывающей с пальцев его кровь итальянки в сознание просто врезалась, породив ряд ленивых ассоциаций и мыслей. О том, что, зачастую бывая груб, садо-мазо он ни когда не увлекался и тем более не видел в роли окровавленной жертвы себя. Завела бы его пристегнутая наручниками покрепче, окровавленная Ксани? Мужчина сильно сомневался, хотя, почувствовав, как любовница остановилась, признался себе, что можно было б и попробовать.
Чужие слова доходили до тяжело дышащего мужчины с трудом, ему вообще не нравилось отвлекаться от секса и связанных с ним мыслей на что-то постороннее, но раз уж настаивают…
На что-то, на что-то… а, кстати, говоря, на что? Кажется, с минуту назад он не сдержавшись высказал в слух мысль о том, как ему нравиться и хочется трахать эту бабу. Точно, что-то в этом духе, только не получается вспомнить конкретно что в момент определенной утраты самоконтроля с губ сорвалось. Да и плевать, в общем-то, с базилики Святого Петра.
Жара и становящееся уже неприятным напряжение в паху несколько разогнали окутывающую сознание дымку, и итальянец нахмурился, мгновенно приобретая исключительно недовольный и какой-то деловой вид.
- На такой стерве? Нахер надо.
При других обстоятельствах постановка вопроса рассмешила бы, а может, даже заинтересовала, но момент когда оседлавшая тебя баба отказывается двигаться, и откровенно насмехается, удачным явно не был.
Послав самоконтроль и вымученную ради случая мягкость, Занзас сгреб девку за волосы, стаскивая с себя и прижимая к полу, впечатывая собственным весом. Надежно удерживая чужие запястья, итальянец расположился между ног женщины, как заправский насильник с большим стажем, и резко вошел, не заморачиваясь на какие-либо ласки, двигаясь грубо и быстро, как хотелось самому. Горящий взгляд был устремлен на лицо разложенной под ним Альтер эго, и уж нежности в нем не было совершенно точно.

Занзас был слишком возбужден, что б обратить внимание на гримасу женщины. Нет, где-то в душе, совсем-совсем глубоко лениво ворочалось понимание, что все это не правильно и быть должно не так. Но кого оно волновало? Пороком варийца был гнев, а не лень и основные чувства сейчас крутились как раз вокруг ярости на посмевшую не понять и не оценить.
Акт насилия длился не долго, он не старался сдержаться и делая все для собственного удовлетворения, так что пару минут спустя, почувствовав привычную волну смешанного с облегчением удовольствия даже не подумал ей сопротивляться, еще пара раз двинувшись в чужом теле и, наконец, отпустил чужие руки, скатившись женщины.
Какое-то время Занзас просто лежал на спине, восстанавливая дыхание и бездумно глядя в потолок. Растекшуюся по телу блаженную пустоту удовлетворения ощутимо портило какое-то внутреннее чувство неправильности. Словно все было не так, как хотелось бы, и как должно было бы быть.
С другой стороны – а как оно должно было-то? Очередной вопрос, на который нет ответа. Мужчина едва заметно усмехнулся, хотя чувство собственного достоинства горело так, словно ему к заднице приложили раскаленные клещи.
Что ж, опыт изначально был глупым и в попытках показать симпатию к понравившейся женщине он просто смешен. Неприятно, но факт. Наверно надо принять к сведенью и пойти дальше, игнорируя факт, что, не взирая на приятную истому в теле, на душе гадко и зреет какая-то детская обида.
Резко поднявшись, итальянец прошел к столу и подхватил с него не допитую бутылку виски, подобно осуждаемой не так давно женщине осушая ее до конца, хотя крепкий алкоголь в таких количествах нещадно жег горло.
Подумать только, вроде была половина бутылки, а закончилась так по-свински быстро.
Мужчина чуть пошатнулся и крепко ухватил за край столика, обводя комнату задумчивым взглядом. Где-то там была ближайшая заначка.